За полгода до этого...
К обороне фашисты подготовились основательно. К тому же река Молочная и ее притоки создавали целую систему водных преград, тянувшуюся от Большого Токмака до Молочного лимана. Оба берега реки были заболочены, а западный, где и сейчас находится весь Мелитополь, намного выше восточного, поэтому немцы могли хорошо просматривать все подступы с востока и вести прицельный огонь из всех видов оружия. Кроме того, под их контролем находилась железная дорога, соединявшая Мелитополь с Крымом и Запорожьем.
Конечно, сами по себе река и болотистые берега не смогли бы надолго задержать советские войска. Гитлеровцы построили целую линию укреплений, получившую название «Вотан» — в честь бога древних германцев. Начиналась она в районе Васильевки, упираясь в днепровские плавни, и тянулась к югу до самого Азовского моря на 150 км.
Строительство линии началось в марте 1943 г. Для этого из Берлина в район Мелитополя были переброшены саперно-инженерные части, а из окрестностей фашисты согнали местных жителей и военнопленных. Каждое село на линии обороны немцы превратили в крепость. Дом с домом соединялись траншеями. Везде, где хоть как-то могли пройти танки, были вырыты противотанковые рвы. Их глубина достигала нескольких метров, и многие из них затапливались водой. Все это дополнялось минными полями и проволочными заграждениями. Ширина линии была от 12 до 18 км. Суетились немцы не зря, ведь падение Мелитополя открывало советским войскам дорогу в Крым и к нижнему течению Днепра.
К середине сентября строительство линии «Вотан» было закончено. Враги стянули сюда 70-тысячную армию. Как только не пыталось командование вермахта повлиять на своих бойцов — личному составу выдавался тройной оклад жалованья, а в Берлине даже начали чеканить специальную медаль «За оборону мелитопольских позиций». Понимая, что в трудный момент боя солдаты могут забыть про медали и деньги и просто дать деру, командование приняло и другие меры: ходы сообщения были вырыты таким образом, что, отходя с переднего края в тыл, солдаты не могли пройти мимо командных пунктов, где их вернули бы назад свои же офицеры.
Победы и потери
И вот к 20 сентября к линии «Вотан» подошли войска Южного фронта под командованием генерала Ф. И. Толбухина. По численности они в несколько раз превосходили немцев: в войсках было свыше 350 тыс. человек, а всего личный состав к началу операции насчитывал 502 тыс. человек. О том, сколько среди них было необученных парней из освобожденных районов, шедших в бой с одной винтовкой на троих, статистика по понятным причинам умалчивает. Зато сообщает, что в ходе боевых действий фашистам удалось довести численность своей армии до 210 тыс. человек, но от поражения это их не спасло. 22 сентября 1943 г. 5-я ударная и 2-я гвардейская армии попытались с ходу, без предварительной подготовки, прорвать линию «Вотан» в районе высот между Васильевкой, Токмаком и Молочанском. Но наши ничего сделать не смогли, так как фашисты встретили их шквальным огнем.
Через четыре дня советские войска ударили по этому району еще раз. На фашистские позиции посыпались артиллерийские снаряды и авиабомбы, в бой ввели танки, механизированный корпус и кавалерию. Но все, что удалось захватить Красной Армии, — это участок длиной 22 км и шириной 2-6 км.
А могли бы добиться и большего. Бывший начальник штаба Южного фронта генерал-полковник С. С. Бирюзов в своих мемуарах вспоминает:
Бои приняли затяжной характер. И тут стали поступать сведения о том, что противник начал снимать свои войска с фронта южнее Мелитополя и перебрасывать их к северу — на направление нашего главного удара. Это означало, во-первых, что он исчерпал все резервы и идет на крайнюю меру, чтобы воспрепятствовать прорыву. А во-вторых, отсюда следовало, что враг никак не ожидает нашего удара по его южному крылу.
Но у командующего войсками фронта Ф. И. Толбухина было другое мнение: он надеялся прорвать оборону немцев там, где и планировал с самого начала.
Через несколько дней советское командование все-таки решило ударить по немцам южнее Мелитополя, в районе Мордвиновки. 30 сентября три стрелковых батальона под командованием майора Василия Бачило перешли реку Молочную и начали штурмовать немецкие позиции. Они смогли захватить небольшой плацдарм и удерживали его до 3 октября, пока к ним не подошли наши главные силы. Ни бешеные контратаки немцев, которых было 53, ни артиллерийский и минометный огонь (на этом участке было 40 батарей) не смогли заставить отступить батальоны Бачило.
Как это ни обидно, но мелитопольские степи видели не только героизм, но и бессмысленную гибель. Об одном из таких случаев вспоминает бывший автоматчик 463-го стрелкового полка 118-й стрелковой дивизии Анастас Георгиевич Кичик:
Справа бил немецкий пулемет, да так, что на дорогу, идущую вдоль посадки, никому невозможно было выскочить. За дорогой оказался наш станковый пулемет «максим». Видимо, пулеметчики были убиты. И вот командир приказывает одному солдату: «Притащи пулемет». Тот бросился, но тут же был убит. Тогда командир послал еще одного, который также был сражен. Работала какая-то осатанелая машина смерти. А командир упрямо посылал бойцов. Мы с Геной были тут же рядом и все видели и ждали, что вот-вот он и нас пошлет туда же. И вот чудо. Кто-то придумал зацепить пулемет, бросив к нему веревку или проволоку или еще что-то. Зацепили и подтянули пулемет к посадке. Было найдено такое простое решение. Ведь можно же было после гибели первого или второго солдата это сделать. Так нет же, уложили несколько человек бессмысленно.
К 9 октября советские войска подошли вплотную к реке Молочной и нанесли основной удар по обороне немцев. Оккупанты отступили, причем в такой спешке, что даже не успели взорвать мосты через реку возле Константиновки и Вознесенки, чем очень облегчили наше наступление.
Кто-то штурмовал укрепления, а кто-то «дегустировал» спиртное
Утром 13 октября бойцы 91 й стрелковой дивизии оказались на южной окраине города. Начались ожесточенные бои — за каждый дом, улицу, переулок, квартал. Немцы превратили Мелитополь в неприступную крепость. Они стянули сюда большое количество войск и техники, создав оборонительные точки на каждой улице.
Воевать в городских условиях всегда труднее, чем в степи, — никогда не знаешь, за каким углом тебя ожидает опасность. А в Мелитополе нашим бойцам мешали еще и неровный характер местности (немцам открывался хороший обзор с возвышенности), и обилие садов внутри города и на окраинах. Поэтому большую роль в освобождении Мелитополя сыграли штурмовые группы, в частности, подразделения 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады. Это были небольшие отряды из бойцов, хорошо владевших холодным, огнестрельным оружием, умело использовавших гранаты. Иногда у таких групп были и артиллерийские орудия небольшого калибра. Ползком по одному, по двое, группами штурмовики пробирались между огневыми точками вглубь вражеской обороны, подползали к намеченному объекту и атаковали его с нескольких сторон. Такой бой легче было вести ночью, но часто штурмовикам приходилось воевать и днем.
В то время, как одни бойцы рисковали жизнью в уличных боях, другие... дегустировали продукцию спиртоводочного завода. Об одном из таких любителей вспоминает старший лейтенант 321-го артиллерийского полка 91-й стрелковой дивизии Егор Иванович Иванов:
Никогда не забуду такой случай, свидетелем которого пришлось быть в узкой проходной спиртзавода. Только выбили фашистов из района спиртзавода, куда в минуту затишья, видимо, заглядывали и немцы, любители «шнапса». Один из фашистских солдат, весь израненный и пьяный, нашел себе убежище в этой проходной будке. Рядом с ним после спиртзавода оказался русский солдат, пьяный, но чувствующий, что лежит рядом с неприятельским солдатом. Так он лежит от него чуть поодаль и время от времени подымает голову и плюет ему в лицо...
Их именами названы улицы
За несколько дней боев в Мелитополе 91-я дивизия понесла тяжелые потери, и 17 октября командование ввело в город 126-ю Горловскую стрелковую дивизию. Память о подвигах ее бойцов до сих пор живет в Мелитополе — это названия улиц Абдалиева, Бейбулатова, Зиндельса, Сухова, Сопина, Фролова.
В сквере возле бывшего завода «Старт» на углу ул. К. Маркса и Свердлова ничто не напоминает о событиях более чем полувековой давности. Тогда, в октябре 1943 г., здесь стояло здание универмага. 18 октября штурмовая группа под командованием младшего лейтенанта Абрама Зиндельса выбила из этого дома фашистов. Терять универмаг немцы не собирались и окружили здание, отрезав группу от других подразделений (под командованием Зиндельса таких групп было еще две).
Бойцы заняли круговую оборону и стали отстреливаться. Немецкие автоматчики попытались подойти к универмагу поближе, но не смогли: Зиндельс знал свое дело. Тогда фашисты открыли по зданию артиллерийский и минометный огонь. Среди бойцов появились убитые и раненые, но штурмовики не сдавались. Позже вниз по ул. Свердлова спустились четыре немецких танка и, подойдя ближе, стали обстреливать окруженных. За ними двигались автоматчики.
От отряда Зиндельса осталось несколько раненых бойцов, а немцы никак не могли взять полуразрушенный универмаг. Были уничтожены все четыре танка и убито немало вражеских солдат, а штурмовики продолжали держаться. Но силы были неравны, и в конце концов в живых остался один Зиндельс, у которого закончились патроны. Немцы обрадовались и двинулись к дому. Зиндельс встал и, спрятав за спиной противотанковую гранату, подождал, пока они подойдут, а потом бросил ее между собой и врагами. Взрывом убило семерых немцев. Но погиб и отважный младший лейтенант.
В этом же районе 19 октября находился наблюдательный пункт одного из полков 126-й дивизии, а на нем — пятеро бойцов. Солдат мучила жажда, а фляги давно опустели. Один из них, сапер Василий Сухов, вызвался сбегать за водой к ближайшему колодцу.
Возвращаясь, он увидел колонну немецких танков, которые двигались к центру города со стороны вокзала. Сухов пополз навстречу колонне и, приблизившись к головной машине, стал отстегивать от пояса мину. Но тут его увидели из другого танка и открыли пулеметный огонь. Пули попали сначала в правую, потом в левую руку, но Сухов не останавливался. Собрав последние силы, он толкнул мину под танковые гусеницы. Раздался взрыв. Танк крутнулся на месте, да так и остался стоять, перекрыв дорогу остальным машинам — улица-то была узкая. На наблюдательном пункте услышали взрыв и заметили немецкие танки. Пока немцы пытались развернуться, по ним открыли артиллерийский огонь. Танки не прошли к центру города, но Сухов этого уже не увидел.
К 22 октября в руках немцев остались железнодорожный вокзал и северная часть города. С вокзала их вечером того же дня выбил батальон капитана Ильи Сопина, а на следующий день они потеряли все остальное. 23 октября над Мелитополем взвилось красное знамя, а отступающих гитлеровцев советские войска погнали дальше на Запад. Но это уже совсем другая история...
Новогодний торт в оккупации
Какой была жизнь мелитопольцев во время оккупации? В 41-м Наде Кузнецовой было 17 лет. Ее семья — мама, папа (его комиссовали с фронта по болезни) и 13-летняя сестра Ангелина — жили во 2-м переулке Чернышевского. Надя трижды избежала отправки в Германию, ей удалось найти работу.
«Не будешь работать — отправят в Германию!» Эта угроза была страшна всем, — рассказывает Надежда Васильевна. — В городе действовали школы, училища, работали предприятия — мясокомбинат, хлебозавод, маслозавод, мельницы. Мы с мамой трудились в питомнике садстанции. Мне повезло: я три дня работала под началом знаменитого садовода Михаила Оратовского. Благодаря разборчивому почерку меня взяли в дегустаторы: я описывала вкус, транспортабельность гибридов черешни. Всю зиму 42-го года я провела в теплом помещении. В питомнике варили суп из перловки, на каждого выдавали полкило хлеба и, видимо, платили деньги (но я по молодости лет не помню, сколько). Денег хватило даже на то, чтобы купить гуся.
Папа три месяца проработал слесарем на мясокомбинате, а потом заболел и умер. Во дворе нашего дома поселились две женщины с кавалерами-немцами. Они все работали в столовой. А однажды приключилась забавная история. 20 апреля, в день рождения Гитлера, наши соседи напились и порвали портрет своего фюрера. Ночью пошел дождь, моя мама утром увидела в луже плавающие клочки портрета и страшно испугалась, что ей «пришьют» это дело. Она собрала кусочки и сожгла их.
У моей подруги Шуры жил старый немец, он не обижал хозяев, только денщик часто говорил: «Плохо у вас. Одна баня — один город!». А в гости к старому приходил молодой, который учился у бабки-соседки русскому языку.
Мы, молодежь, несмотря на строгости комендантского часа, рискнули даже встречать Новый, 43-й, год. Собрались у Шуры пять девчонок и несколько парней. Из того, что было, испекли торт. Всю ночь травили анекдоты, танцевали под патефон. Но свет в ставнях-то все равно виден! Немцы заметили, стали допытываться: «Партизан?». Мы перепугались. А они увидели блюдо от торта, ветки елки, послушали объяснения одного из наших, который хорошо знал немецкий... Поверили и ушли!
Но когда немцы отступали, они зверствовали — расстреляли знакомых по переулку. Мы прятались в дровах, мама десять дней просидела у незнакомых людей в подвале. Но и при освобождении города были не только страшные моменты. Мы жили рядом с водочным заводом. Бои за него были напряженные: семь раз завод переходил из рук в руки! Захватят наши — по всей округе разносятся громкие маты, захватят немцы — гремит их ругань...
Много чего было потом. С ужасом вспоминается послевоенный голод, когда зарплату, кусок хлеба, невозможно было отложить до утра: он съедался мгновенно! И вся долгая жизнь, в которой хватало и трудностей, и радостей. Слушая 83-летнюю Надежду Васильевну, понимаешь: наши представления о войне не должны ограничиваться знаниями из учебников. Рядом с ужасами войны всегда было место будням, простым человеческим заботам и даже улыбкам.
Роман Клочко, Светлана Мирошниченко