«Бывало, аж сумно делается на душе по вечерам, — рассказывал мне Копыча, — как завоет зверь (волк) в камышах; а сколько он шкоды скотине делал, так и сказать нельзя! По горе были такие высокие травы, что скотина пряталась в них; бывало, пасешь скот, а сам все время стоишь на могиле (могила эта, или курган, находится возле нынешнего вокзала) да оттуда и поглядаешь, где бродит скотина. А травы были такие высокие да густые, что едет-едет воз (тогда еще немецких бричек не имели), да вдруг колеса и загальмуют, потому что трава намотается на ось и затормозит колеса. По балке Тащенак, где теперь живут Шредеры да Мартенсы, водились дикие кони. Ногайцев на месте Мелитополя не было, они жили на бердянском берегу Молочной, да от Акимовки, которая звалась Азбердою, к Геническу и по Сивашу. Молочная была очень глубокая река; много в ней водилось разной рыбы и даже камбала была.»

Здравствующий ныне крестьянин села Песчаного Федор Иванович Сердюк, 74-летный почтенный старик, рассказывал мне:

«Я был еще мальчиком, когда отец мой переселился сюда из Полтавской губернии. Тогда на месте Мелитополя было всего несколько хат, да шинок. Отец мой построил себе хату на горе, где теперь сад Меньшовых, тут же сейчас начиналась и степь. Помню, как я мальчиком пас овец на том самом месте, где теперь ваш двор (двор мой, Дзяковича, на углу Торговой [Дзержинского] и Межевой [проспект Б. Хмельницкого] улиц), и среди белого дня волк задавил у меня двух овец и одну из них утащил в балку Кизияр. Ну и зверя же этого было тут до пропасти, в особенности по камышам над речкою; а камыши были большие от Молочной аж до Единохты (селение Константиновка Бердянского уезда). Молочная была широкая и глубокая река, пересыпи той, что между Кирилловкой и Степановкой, не было вовсе, и из Азовского моря рыба, даже камбала, в Молочную в большом количестве заходила. Щуки в Молочной водились аршина в три длиной [чуть больше двух метров], весь воз, бывало, ей займешь. Еще на моей памяти дикие кони водились на степях, где теперь живут Лапченки (Черноморченки). А поблизу теперешней Кизиярской церкви было длинное-длинное и в ширину саженей 20 озеро, да такое глубокое, что, бывало, выплывет чабан на середину его, опустится на дно и поднимет вверх кгирлыгу (пастуший посох с крючком на конце), так и то не видно. Вода там была очень хорошая, и скот на водопой гоняли туда. Шелюгов [кустарников, разновидности ив] еще не было, а были кучугуры [песчаные бугры и ямы]; потом уже крестьяне Чабурда и Иван Приступа первые посадили шелюг, за что получили похвальные листы да молотильные камни от казны. Чумаки на Крым шли больше бердянскою стороною, а через Молочную переходили за Мордвиновкой, там и теперь еще есть след чумацкого шляха. Через Мелитополь шли больше троечные извозчики. Населялись места, где теперь Мелитополь, выходцами из других губерний да «втикачами вид панов» (беглыми помещичьими крестьянами), а про солдат суворовских, или иных каких, что поселены здесь были, ни я, да и никто здесь не слыхал. А вот еще помню, много мы находили «стрилок, что из лучков стреляли» на тех местах, где теперь тока [поля] Романюты и Приступы (в селе Песчаном), да и везде по горе. Должно быть, тут бывали сражения.»