Придерживая рукой соломенную шляпу с черной лентой, на дорогу сошел щеголевато одетый средних лет человек. Постукивая тростью, он обходил приземистые домики, редко стоявшие друг от друга. По-хозяйски оглядывал их, будто старался проникнуть взором через закрытые ставни. Он переходил с одной стороны улицы на другую, все обшаривая пронизывающими глазами.

Захлопали калитки. Любопытные вездесущие мальчишки собирались у пролетки. Подошли и степенные хозяйки.

Словоохотливый возница, сладко затянувшись самосадом, выпустил струйку едкого дыма, завел разговор.

— Гостя вам привез. Новый хозяин будет. Сказывал, что завод собирается строить.

Оглянулся вокруг и добавил:

— Готовьте руки, шеи, «работку» даст.

Тем временем худосочный господин, обращаясь к двум коммерсантам, видимо, ранее его поджидавшим, подкручивая короткий ус, размахивал руками и вслух рассуждал:

— Да, место удобное. Река близко... Можно строить. — И, повернувшись на восток, пальцем с золотым перстнем указал на угол. — А там, можно торговлю открыть. Пусть еще кто-то заработает. Эти домики купим. Не захотят продавать, и так заберем. Власть имущие в городе свои. Придется только банкет устроить по поводу открытия завода. Подарочки купить, денег подбросить и все будет у меня вот здесь. — И он вытянув руку, крепко стиснул кулак:

— Я тут буду хозяин!

Это был хозяин будущего предприятия — Заферман. Перед этим он, будучи бухгалтером, приложил все силы к тому, чтобы обанкротился заводчик Либерман, а сам, прихватив кругленькую сумму, задумал строить завод.

Будущий заводчик учел развитие отрубных (кулацких) хозяйств в Мелитопольском уезде и решил, что выпуская нефтяные двигатели, можно сколотить приличное состояние.

К середине 1908 года Заферман скупил за бесценок домики мещан и ремесленников. Еще только началась стройка, а уже почтальоны развозили по колониям Северной Таврии письма. На фирменных бланках, отпечатанных в губернской типографии, извещалось, что чугунно-литейный и машиностроительный завод Зафермана принимает заказы на изготовление нефтяных двигателей.

Так в Мелитополе появился «завод» по производству нефтяных двигателей шведской конструкции.

Приземистый длинный сарай с небольшими окнами. У входа на столбе фонарь с керосиновой лампой. У столба лестница. Таков был внешний вид этого «завода». Все помещалось вместе. Стояло несколько токарных, сверлильных, фрезерных станков, невесть где раздобытых хозяином. Тут же пробное отделение. А в глубине «литейная». В ней работало четыре литейщика. Они же были и формовщиками. В первый год на заводе было выпущено 50 двигателей в 10 и 18 сил.

Они находили большой спрос у крупных землевладельцев. Зафермановские двигатели помогали им еще больше выжимать соки из крестьян.

Вскоре хозяин расширяет производство; закупает в Варшаве старые токарные станки, устанавливает их; нанимает новых рабочих. Рабочий день увеличивается до 12 часов.

Старые рабочие рассказывают:

— Пользуясь большим спросом, заводчик заботится только об увеличении выпуска двигателей, строит павильон для демонстрации их. Сюда приглашает помещиков и заключает торговые сделки, получает у них векселя, а потом посылает слесарей для установки двигателей в усадьбах.

Мы же работали в темных цехах на кустарном оборудовании с шести утра и до шести вечера. Придешь домой грязный, помыться-то на заводе негде было; ни рук, ни ног не чувствуешь. Все кости ноют. Так и валишься в постель. А с рассветом снова на завод. Снова изнурительный труд, чтобы заработать жалкие гроши и жить впроголодь с семьей.

Аппетит у хозяина рос не по дням, а по часам. Захотелось ему снова расширить завод. Почему для этой цели не использовать и заработок рабочих? Появилось распоряжение бухгалтеру в период летнего сезона выплатить рабочим только часть заработка. Остальную же часть удержать и выдать осенью.

А пока к каменному сараю пристраивается помещение для литейки с вагранкой. В деревянных постройках размещаются кузнечная, обрубная и чистка литья. Рядом — деревянный корпус — малярное отделение, жестяная мастерская, склад и пробный цех.

Прошел еще год — 1911-й. На заводе появилось еще одноздание, в котором разместились литейный, малярный, пробный цехи и склад готовых двигателей. Потом и кровью рабочих множил Заферман свои барыши.

Хитро вил паутину эксплуатации рабочих заводчик. Он переманивал их из других городов, ласково обращался к ним, а потом... потом выжимал из них все.

Перед нами одно из таких писем Зафермана — приглашение на работу:

Уважаемый господин!

Вследствие наших личных переговоров, настоящим прошу немедленно заявить расчет и по истечении 2-х недельного срока пожаловать в г. Мелитополь, поступить в качестве токаря на мой завод. Считая Вас за человека вполне добропорядочного и честного, я уверенъ, Вы сдержите данное Вами слово и Вы ни в коем случае не останетесь опять на заводе Шредера. Полагаю, что жалеть об этом не будете... Въ ожидании ответа, пребываю съ совершеннымъ почтениемъ.

В конце следует размашистая закорючка подписи заводчика.

Когда же обманутый рабочий бросал насиженное место, приезжал на завод, он на себе чувствовал «заботу» хозяина. Солью пропитывалась рубаха, изможденное лицо острилось скулами.

Таков был порядок не только у Зафермана. Так было во всей царской России.

Со стороны Конной площади (ныне улица Карла Либкнехта) появилась на углу казенная винная лавка, рядом пивная, напротив — дом терпимости.

У ворот — заводская лавка с отпуском продуктов в кредит до получки. Тут не стеснялись брать с рабочего лишнюю копейку за каждый фунт муки, масла, крупы. И то, что не сняли у тебя из заработка под предлогом штрафа, оставалось в лавке заводчика.

Чем дальше, тем больше усиливалась эксплуатация рабочих. За малейшее неповиновение — штраф.

Мастера расправлялись по-своему. Закатит, бывало, мастер рукав и наотмашь бьет по лицу. И не жалуйся — никто не поможет. Особенным зверством отличался мастер Ильин. Его Заферман привез из Крыма. На него низлагал большие надежды. От него он узнавал, кто и что сказал в цехе, кто неблагосклонно относился к хозяину. Ильин самочинно менял расценки, снижал заработок.

Но не удалось заводчику и его подручным подавить, до конца запугать рабочих. Несмотря на непрерывные зверства и издевательства, у рабочих завода все крепло революционное самосознание, все больше усиливалась уверенность в том, что для преодоления хозяйского гнета нужна солидарность и сплоченность всех рабочих. Особенно сильно всколыхнули рабочих ленские события.

4-го апреля 1912 года на Ленских золотых приисках в Сибири во время стачки по приказу царского жандармского офицера было убито и ранено более 500 рабочих. Расстрел безоружной толпы ленских шахтеров, мирно шедших для переговоров с администрацией, взволновала всю страну. Это новое кровавое злодеяние царского са модержавия было совершено в угоду хозяевам Ленских золотых приисков — английским капиталистам, чтобы сломить экономическую забастовку шахтеров. Английские капиталисты и их русские компаньоны получали от Ленских приисков бешеные прибыли — ежегодно боле 7 миллионов рублей — за счет самой жестокой эксплуатации рабочих. Они платили рабочим ничтожную заработную плату, кормили их негодными, гнилыми продуктами. Не выдержав притеснений и издевательств, 6 тысяч рабочих Ленских приисков забастовали.

Кровавая драма на далекой Лене взволновала всю страну и подняла на ноги рабочий класс России. В ответ на запрос социал-демократической фракции в Государственной Думе 10 апреля 1912 г. по поводу ленского расстрела царский министр внутренних дел Макаров заявил: «Так было и так будет!»

Это заявление вызнало новую волну бурного негодования рабочих. Уличные демонстрации, митинги и забастовки протеста прокатились по всей стране. Массовые политические забастовки послужили грозным началом нового революционного подъема, развернувшегося в стране в 1912–1914 годах.

«Ленский расстрел, — указывал В. И. Ленин, — явился поводом к переходу революционного настроения мая в революционный подъем масс» (Соч., 4 изд., т. 1, стр. 86). Весть о ленских расстрелах докатилась и до Мелитополя.

12 апреля 1912 года в цехах завода из уст в уста передавалось известие о зверской расправе самодержавия с рабочими на Ленских золотых приисках.

Переполнилась чаша терпения. Остановились станки. Затих шум в цехах. У южных ворот завода собрался митинг. На митинге произносились пламенные слова протеста против расстрела. Протест приняли единогласно. После митинга работа не возобновлялась. Забастовка охватила весь завод.

Втянув голову в плечи, ежась, Заферман поглядывал в окно, не рискуя выйти из дому. Он видел озлобленные лица людей, к нему доносились их гневные голоса.

В тот же день в Симферополь полетела шифрованная телеграмма:

Симферополь, Прокурору Суда

Копии: Губернатору, начальнику жандармского управления.

Сегодня восемь утра рабочие чугунолитейного завода количестве трехсот человек прекратили на один день работы... Забастовка является выражением сочувствия поводу ленских событий.

Исправник Матюнин.

А на утро и Мелитополь спешно пришла секретная депеша:

Жандармскому унтер-офицеру

на пункте в г. Мелитополе

Федору Горину

Предписываю донести надписью на сем же подробные сведения о забастовке в городе Мелитополе 12 сего апреля, рабочих чугунолитейных заводов Либермана и Зафермана, а также не получено ли тобою сведений о главных зачинщиках этой забастовки и кто они такие.

Полковник Ф. Плато.

Тогда, видимо, сразу не удалось царским ищейкам найти «зачинщиков забастовки».

Прошло некоторое время и на заводе стала регулярно появляться газета «Правда». Передовые рабочие разъясняли правду о царском режиме, рассказывали о жестокой эксплуатации трудящегося народа, о богатстве, которое наживали себе фабриканты, заводчики и крупные землевладельцы за счет эксплуатации пролетариата. Слушали люди и думу думали о своей тяжелой жизни. И у них ведь отбирали жалкие гроши. Говорили один другому: «Вот, погляди, какой дом отстроил себе Заферман, какое богатство у него в доме, а нажито оно нашими — вот этими мозолистыми руками, нашим потом и кровью».

Долго подручные Зафермана не могли понять, почему изменилось настроение рабочих, почему взгляд их стал тверже, почему уже не так быстро выполнялась команда мастера.

По пятам ходил за рабочими мастер-механик Мифле. Как только соберутся три-четыре человека, так Мифле будто нюхом чувствовал и вырастал рядом с ними. Подошел раз он к слесарю Чулкову (впоследствии убитому белогвардейцами в Б. Токмаке).

— Чего собрались? Опять листовочки читаете, опять затеваете канитель! Я вас проучу! Разойдитесь немедленно, дармоеды! — И он следил, пока каждый не становился у станка.

— Мифле не зря орет: кто-то его поощряет со стороны, — догадывались монтеры. Об этом они говорили литейщикам. Вместе обдумывали, как с ним поступить.

И вот подвернулся случай. Как-то днем зашел Мифле в литейку. Из темноты цеха вынырнула чья-то высокая фигура. Вмиг, без шума, набросили на мастера мешок из-под графита. Потом уже несколько человек повалили его, связали мешок в ногах и на тачке через весь двор вывезли за ворота, а там вытряхнули, как мусор. Больше уже никто те видел его на заводе.

Условия труда, положение рабочих на заводе все ухудшались и ухудшались. Уменьшался заработок. За вторую половину 1911 и первую половину 1912 года хозяин трижды снижал расценки. Даже ученикам, которые получали тогда по 30 копеек в день, уменьшил заработок.

Люди ходили угрюмые, злые. Назрела необходимость собраться и обсудить положение. Передовые, революционно настроенные рабочие завода готовили маевку.

1 мая 1912 года в Алейниковских садах (где сейчас филиал Мелитопольской научно-исследовательской станции плодоводства) собрались рабочие завода. Начался митинг. Речи были о каторжном труде, о бесправье народа, о наживах капиталистов, о борьбе рабочего класса, его революционных традициях, о том, что придет время, когда трудовой народ освободится от своих угнетателей.

Рабочие всем сердцем верили в это. Да и как было не верить, если сама жизнь каждого из них была полна лишений, тягот и испытаний.

Вдруг в разгаре митинга раздался тонкий свист. Это дежурившие за деревьями на дороге рабочие сообщали об опасности. Потом из-за поворота показались «гости» — конные жандармы. Но уже все было по-иному. Ораторов успели спрятать. Играла гармошка, парни плясали. Веселье шло безудержно. Так на сей раз и уехали жандармы, несолоно хлебавши.

Однако, вскоре полиция арестовала маляра Вилинова и других. Затем Вилинова за революционную работу угнали на каторгу.

Активно участвовали рабочие завода Зафермана в выборах больничных касс. Хотя на других заводах, в железнодорожном депо было больше рабочих, председателем общей больничной кассы Мелитопольского уезда избрали заводского рабочего — слесаря Витхина.

Городская подпольная организация РСДРП нередко в помещении кассы проводила нелегальные собрания революционно настроенных рабочих.

Усилилась эксплуатация на заводе. Хозяин требовал от Ильина создания жестокого режима труда, снижения заработка. Подручный с особым рвением выполнял его приказ. Он и до этого не щадил рабочих. Как-то зашел он в токарный цех и со всего размаха ударил подростка. Об том узнали в цехах. Расправа вызвала негодование. Снова остановились станки. Снова объявлена забастовка. Рабочие требовали убрать Ильина.

Три недели продолжалась забастовка, но добились только того, что Ильина перевели в другой цех.

Да разве мог Заферман такого верного служаку, орудовавшего в цехе лучше полицейского, убрать с завода?!

Революционная деятельность рабочих завода выходила далеко за его пределы. Заферман даже и не подозревал что, посылая слесарей для работ по монтажу двигателей в кулацкие хозяйства и колонии, он помогал рабочим вести революционную пропаганду среди крестьян.

К началу империалистической войны 1914 года на заводе было несколько сот рабочих. Передовых, неугодных ему людей заводчик постарался отправить воевать «за веру, царя и отечество».

На войне Заферман решил заработать новые барыши.

При помощи различных комбинаций и сделок он получил заказ от военного министерства на изготовление и поставку снарядов и мин.

В Екатеринославе и Севастополе на специальных полигонах испытывалась пробная партия на дальность полета и на разрыв оболочек.

Выполнение военного заказа требовало расширения завода. Нужны были цехи с прессами, нагревательными и закалочными печами. Полученного от военного министерства аванса и банковского кредита для финансирования затрат не хватало. Тогда заводчик привлекает в компанию, как совладельцев, хлеботорговцев Мелитополя и Акимовки Паланта, Хохловкина, Тамарина. Они переименовывают фирму в «Торговый дом И. Д. Зафермана и Ко».

Выполнение военного заказа обогатило хозяев. Нефтяные двигатели выпускались за счет имеющихся в запасе коленчатых валов и арматуры.

Шла первая мировая война. Жизнь была трудной. Приезжавшие с фронта раненые солдаты рассказывали о беспорядках в царской армии, о предательстве офицерского состава. Нередко утром, придя в цех, люди находили в ящиках верстаков, в тумбочках антивоенные листовки, в которых разоблачался грабительский характер империалистической войны. Все меньше и меньше серили рабочие буржуазным газетам, кричавшим о мнимых победах царских войск.

В 1915 году на предприятии вновь вспыхнула частичная забастовка.

— Жить нам было очень тяжело, — вспоминает литейщик Селиверст Саввич Середа. — Мытарствовали мы семьями. В понедельник бросили мы, литейщики, работу. Выбрали меня и еще двоих рабочих как делегатов. Пошли к хозяину.

— Чего хотите, зачем шумите, хлопцы? — пытался мягко говорить с нами хозяин.

А мы ему в ответ: прибавьте заработную плату. Так дальше жить нельзя. Мучаемся!

— Что?! Опять воду мутите! Вон отсюда!

Ушли мы ни с чем.

А в субботу на заводе появился исправник Матюнин. Позвал он меня и еще тех двоих делегатов и кричит:

— На фронт захотели, смутьяны! Я быстро вас отправлю!

Но как ни орал исправник, как ни угрожал и поносил нас, а мы стояли на своем. И только через неделю зажгли вагранку, зажгли после того, как Заферман, хоть и частично, но повысил заработок.

Среди рабочих заводов города росло влияние организации РСДРП. Активное участие принимал в этой организации строгальщик Николай Иванович Пахомов.

Верный сын партии рабочего класса, он не останавливался ни перед какими опасностями. Беззаветная преданность партии высоко поднимала его в глазах товарищей.

Как только в городе стало известно о свержении самодержавия и о победе февральской буржуазно-демократической революции, мелитопольская организация РСДРП организовала мощную демонстрацию. В ней приняли участие рабочие завода Зафермана и других предприятий города.

В это время Н. И. Пахомов по несколько раз в день выступал перед трудящимися с речами.

Говорил он простым рабочим языком, глубоко схватывая сущность развертывающихся событий и разбираясь в них. Тов. Пахомов 3-го марта был избран от рабочих завода в первый Мелитопольский Совет рабочих и солдатских депутатов, который избрал его своим председателем. Работа в Совете выявила его недюжинные организаторские способности. Это был рабочий-самородок, один из организаторов революционной борьбы мелитопольского пролетариата.

Совет рабочих и солдатских депутатов прежде всего приступил к разоружению полиции, жандармов и стражников. Для этой цели были созданы вооруженные группы рабочих заводов.

Надо сказать, что в составе групп были также меньшевики и эсэры. Они вовсе не стремились передать власть трудящимся, но вожаки рабочих в Совете были настроены по-иному. Сила уже была в созданных и находящихся под полным влиянием большевиков вооруженных рабочих группах. Это были зародыши будущих красногвардейских отрядов.

После июльских событий в Петрограде, когда Временное правительство расстреляло мирную демонстрацию рабочих и солдат, рабочие поняли, что им не по пути с меньшевиками и эсэрами.

Уже летом 1917 года большевики имели в Мелитополе поддержку громадного большинства рабочих. Профсоюзы металлистов, обувщиков, железнодорожников целиком перешли на сторону большевиков. На заводе Зафермана и на железнодорожном узле возникли партийные ячейки большевиков.

Летом 1917 года в Мелитополе из среды рабочих началось формирование отрядов Красной Гвардии.

Эти отряды снабжались оружием, отобранным еще в марте у полиции, охотничьими ружьями, револьверами разных систем. Они явились вооруженной опорой большевиков.

Большевистская организация города получала помощь от Центрального Комитета РСДРП(б) и постоянно чувствовала его заботу. Организатор Центрального Комитета тов. Миллер, направляясь в Крым, остановился в Мелитополе и оказал практическую помощь большевикам. Он провел здесь общегородские партийные собрания, на которых разъяснил линию большевистской партии и дал много ценных советов по вопросу о захвате власти и о том, что делать сразу после ее захвата. На широких собраниях рабочих и солдат т. Миллер рассказывал о том, какая обстановка в Петрограде. Он от имени Центрального Комитета призвал поддержать назревающую революцию.

Вскоре после сообщения о падении правительства Керенского и переходе власти к Советам было проведено заседание Мелитопольского Совета рабочих и солдатских депутатов. Перед этим прошла мощная демонстрация рабочих, железнодорожников и солдат. Ее организовала парторганизация города. Страстной и убедительной была речь на демонстрации тов. Пахомова.

В городе царило радостное, приподнятое настроение, в обстановке которого началось заседание Совета. Зрительный зал и все проходы театра были до отказа забиты людьми, у входа стояла огромная толпа.

Открывая заседание, Николай Иванович Пахомов огласил сообщение о свержении Временного буржуазного правительства и образовании Советского правительства во главе с Владимиром Ильичем Лениным. Трудно передать восторг, который охватил всех присутствующих.

На заседании с большим подъемом была принята резолюция, в которой выражалась радость по поводу обращения социалистического Советского правительства и давалось обязательство защищать это правительство, как свое кровное, всеми силами.

Нельзя забыть о том, что буржуазия, белогвардейцы, офицеры старой армии встретили взятие власти Советом рабочих и солдатских депутатов, роспуск городской управы и земства с сопротивлением. Контрреволюция направила черносотенцев на разгром магазинов. В учреждениях и учебных заведениях саботировали меньшевики и эсэры.

В ноябре в Мелитополе был создан Ревком. Его председателем был Н. И. Пахомов.

Уже 27 ноября 1917 года ВЦИК утвердил «Положение о рабочем контроле». Рабочий контроль устанавливался над производством, куплей, продажей продуктов и сырья, хранением их, а также над финансовой деятельностью предприятия. По этому Положению решения выборных заводских комитетов являлись для администрации обязательными.

Первым таким представителем рабочего контроля был на заводе литейщик Владимир Владимирович Клименко.

В 1918 году в городе создан Совет народного хозяйства (Совнархоз). Предприятия города, в том числе и завод Зафермана, были национализированы. Бывшее предприятие Зафермана получило наименование Второго Советского завода.

К сожалению, за короткий период не пришлось что-либо существенное сделать в мирном строительстве. Вскоре Мелитополь и весь уезд окружили контрреволюционные банды, и все силы были направлены на вооруженную борьбу против них.