«Тебя посодют, а ты не воруй!»
30 октября 1920 г. части Красной Армии совместно с махновцами выгнали из Мелитополя войска белогвардейского генерала Петра Николаевича Врангеля. В городе начали работать советские учреждения, в том числе и уездный отдел народного образования, поселившийся в здании бывшей земской управы (ныне естественно-географический факультет МГПУ). 3 ноября 1920 г. он издал свое постановление, в котором предлагал «всем учителям, учительницам учебных заведений города Мелитополя... в двухдневный срок зарегистрироваться в отделе народного образования», а учащимся — возобновить занятия.
Во время гражданской войны город, как и вся Украина, по несколько раз переходил из рук в руки. «Смутное время» позволило горожанам брать все, что плохо лежит, в том числе и из учебных и культурных заведений. Поэтому отдел образования обязал владельцев музыкальных инструментов их регистрировать. Незарегистрированные пособия и инструменты конфисковались.
Возвращением «народного имущества» занялся и уездный революционный комитет. Горожане должны были возвратить все книги, взятые из городской библиотеки, мебель, украденную из детских приютов, и т. п.
Судил военно-революционный трибунал в то время не по статьям Уголовного кодекса (которого до 1922 г. просто не было), а руководствуясь «революционным чутьем». Поэтому приговор мог быть каким угодно: от исправительных работ до расстрела.
Босиком на работу
Учебным заведениям катастрофически не хватало не только книг или мебели, но и учителей: одни погибли во время войны, другие служили в Красной Армии, третьи просто работали по другой специальности, чтобы хоть как-то прокормить свои семьи. Ждать, пока выпустят новых учителей, было некогда, поэтому власть решила ковать педагогические кадры принудительно. 24 марта 1921 г. Мелитопольский исполком издал приказ по отделу народного образования, который требовал «ввиду острой нужды в культурных силах для просветительной работы» зарегистрироваться в отделе всем, кто закончил высшие начальные училища, средние и специальные учебные заведения, коммерческие училища и др. Всех, кто не явился для регистрации, приказ объявлял дезертирами труда. Однако ощутимых результатов эта «мобилизация» не дала: в мае 1921 г. на места поступил циркуляр Наркомата просвещения РСФСР, который требовал в экстренном порядке принять меры по возвращению к работе по специальности всех работников образования и культуры.
Те же, кто вынужден был работать в учебных заведениях, испытывали острую нужду: из-за мизерной зарплаты учителя не могли приобрести даже одежду или обувь, в которых могли бы ходить на работу.
Долой неграмотность!
В 1920-е гг. новая власть поставила перед работниками образования еще одну сложную задачу: полностью ликвидировать неграмотность. Сложную не только из-за большого количества неграмотных, но и из-за скудного финансирования. В докладе окружной чрезвычайной комиссии по ликвидации неграмотности (составленном в январе 1924 г.) сообщалось: «...мы имеем на зарплату годовой сметы 4350 руб. 20 коп. золота, никаких других сумм не имеем». При таком финансировании нечего было и думать об эффективном обучении. В октябре 1923 — марте 1924 гг. в пунктах ликбеза один букварь приходился на 25 человек.
Постепенно с этими проблемами в городе и округе справлялись: приходили новые учебники, на средства населения и предприятий открывались новые школы.
А вот сами местные жители учиться грамоте не спешили: в 1925-1926 гг. на образование было потрачено 55611 рублей, а грамоте обучили всего 6000 человек. Полностью ликвидировать неграмотность в стране не удалось даже к концу 1930-х годов: по переписи 1939 г. 15 проц. взрослого населения Украины оставались необразованными.
Не завершилась кампания и после войны: в 1950 г. в ежегодном отчете гороно сообщалось, что в Мелитополе насчитывается 311 человек неграмотных и малограмотных.
Школа 30-х глазами ученика
А что представляли собой мелитопольские учебные заведения в эти годы? К сожалению, документы городского отдела народного образования за довоенный период практически не сохранились. Вот что вспоминает об образовании в 30-х годах автор книги «Это было в Мелитополе» Давид Ильич Гордон, тогда ученик средней школы № 7.
Учились мы в то время далеко в не похожей на теперешнюю обстановке. Понятия не имели о второй обуви, но тщательно мыли и вытирали ботинки или туфли перед входом в помещение.
Обычно носили с собой в клеенчатых портфелях или сумках из материи все необходимые учебники, тетради и завернутые в бумагу завтраки. Зимой пальто оставляли в общей раздевалке.
Каждый ученик в тряпичном мешочке приносил на занятия чернильницу-невыливайку. Тетради были двенадцатилистовые на простой и не очень гладкой бумаге... Писали деревянными ручками с железными перьями.
...Дружным ли был наш класс? Наверное, дружным. Пятилетнюю нашу спайку-учебу в начальных классах — умело цементировала наша классная руководительница с пятого класса — Анастасия Иустиновна Винник. Спокойная, рассудительная, чего только она не предпринимала, чтобы наши дружеские связи с годами не только не ослабевали, но даже крепли... Играла с нами на переменах и постоянно внушала, чтобы мы высоко несли честь класса.
С тех пор многое изменилось. Современные дети идут в школу, умея читать и писать (правда, пишут безграмотно). От современных учителей требуется наличие педагогического, а не хоть какого-нибудь образования. Однако, проучившись пять лет (нередко и за свой счет), они, как и их коллеги 20-х годов, получают смешную зарплату, на которую невозможно прокормить семью. И все-таки есть и положительные моменты. Учителям теперь не нужно бояться репрессий со стороны государства за «неправильные» высказывания и пытаться объяснить ученикам, зачем заклеивают портреты «врагов народа» в учебниках. Ученикам не стоит переживать из-за оценок — достаточно пройти внешнее независимое оценивание и поступить в вуз. Или это не так уж хорошо?
Использованы документы Государственного архива Запорожской области.
Роман Клочко